Монах. Боль победы. - Страница 23

Андрей нахмурился, но ничего не сказал. Олра верна себе — она как бы перед смертью дала понять, что знает о подмене, что Антана когда-то была Марго, и Андрей был с ней близок. Впрочем — это ничего не меняло.

Андрей вбежал на второй этаж, туда, где была спальня Олры, и бросил через плечо Зорану, своему секретарю, едва поспевавшему за хозяином:

— Жди здесь. Возможно — ты мне понадобишься.

Толкнул дверь, и оказался в удушливой атмосфере сырости, железистого запаха крови и чего-то сладкого, как будто в комнате воскуряли ладан или что-то подобное. Олра лежала в кровати, накрытая по шею, а вокруг суетились люди — четверо, вероятно именующих себя лекарями.

Один из них сцеживал в плоскую тарелку кровь из руки женщины, второй что-то речитативом читал, подвизгивая на каждом слове, двое остальных перебирали сумки с резко пахнущими снадобьями, похожими на смесь навоза и селитры.

Губы Олры посинели- она умирала. Её лицо было бледным, как простыня, на которой она лежала. Увидев Андрея, женщина шевельнула рукой и попыталась что-то сказать, но не смогла, и её бледная рука упала назад, на кровать.

— Вон все! — жёстко сказал Андрей

— Господин советник, мы… — начал тот, кто сцеживал у Олры кровь, но Андрей с размаху ударил его по лицу обратной стороной ладони так, что отбросил шага на два:

— Вон, твари! Она и так море крови потеряла! Ты чего, тварь, у неё последнюю скачиваешь?! Убью, сука!

— Но, мы… дурную кровь…

— Я сейчас тебе самому дурную кровь выпущу! Всю! До капли! — Андрей шагнул к лекарю, и того как ветром сдуло — он выбежал следом за своими коллегами, позабывшими даже о сумках с дерьмовыми порошками, и прикрыл за собой дверь.

Повернувшись к Олре, Андрей коснулся ауры и стал впитывать лихорадку, боль, всю болезнь, которую занесли грязными руками повитухи. Он никак не мог привыкнуть, что этот мир не дорос до понятия "дезинфекция", и к тому, что каждые третьи роды заканчивались заражением роженицы, а каждые десятые обязательно заканчивались смертью новорождённого. Каждые двадцатые — смертью роженицы.

Мельком проскочили две мысли — первая — надо реформировать систему медицинского обслуживания. И вторая — как и решил, нельзя подпускать ни одного человека к Антане во время родов. Сам примет ребёнка.

Олра задышала легко и спокойно. Синюшная бледность ушла, но до полного выздоровления было ещё далеко — организм не мог так сразу восстановить утраченную кровь. Для этого нужно было время. Однако, лечение пошло на лад, и тело зарастило раны, полученные при родах, оставив небольшие шрамы, которые рассосутся в течение нескольких дней. Видимо, девочка была крупной, поэтому роды прошли тяжело. Да и квалификация этих чёртовых лекарей оставляла желать лучшего.

Женщина очнулась. Она робко открыла глаза, как будто не веря в происшедшее, глубоко вздохнула, подняв полной грудью простыню, на которой виднелась ярко-красное пятнышко крови.

— Ты пришёл… я так боялась, что ты не придёшь… я звала тебя, звала, звала, кричала… и чуть не умерла. Ты знаешь — я папу видела. Но он меня прогнал. Я к нему потянулась, обняла его, но он улыбнулся, оторвал мои руки и толкнул назад, к тоннелю. Я летела… летела. летела… бах! И снова тут. И ты тут. Ты знаешь, у нас ведь родилась девочка. Я назвала её Марго. Ты не сердишься? Ты не подумай чего плохого, милый, я тебя до сих пор люблю. Я никогда не причиню тебе зла, клянусь! Никогда, пусть я лучше умру! Дура я была. Ох дура… надо было хватать тебя, и бежать с тобой на край света, бросить всё, забыть обо всём… но что теперь поделаешь. Всё так, как оно есть. Правда же? Или нет? — Олра с надеждой смотрела в глаза сидящего рядом с ней на постели мужчину, а он молчал. Его глаза говорили: "Прости, у меня в душе осталось ещё что-то, да… но… место занято. Той, которой я оказался нужен больше" — и Олра заплакала.

Она не плакала так с детства, когда чужой мальчишка сломал подаренную ей отцом игрушку. Плакала так, как не плакала никогда, будучи взрослой женщиной — навзрыд, с воем, до обморока, как по мёртвому. Впрочем — по мёртвому и есть. Она оплакивала убитую ей любовь.

Отрыдавшись, Олра успокоилась, и замерла, схватив руку Андрея и прижав её к губам.

Андрей смотрел на женщину, бывшую когда-то для него самым близким человеком в мире и думал о том, как мало нужно, чтобы дом, строившийся месяцами, а то и годами, разрушился. Стоит лишь толкнуть в нужном месте, подправить… и посыпались стены, завалили всё, что было красивого, светлого.

— Всё, успокоилась? — спросило он грустно — что же ты раньше за мной не послала? Это же не лекари, это шарлатаны проклятые! Поубивал бы! Через пару дней уже будешь на ногах. Как девочка? С ней всё нормально?

— Да, слава Господу! Крупненькая, шустрая такая, красавица! В нас с тобой — Олра счастливо улыбнулась — я так мечтала о девочке, так её хотела! Спасибо тебе! Не думала, что рожать так больно и трудно. Не ожидала.

— Делов-то — лукаво усмехнулся Андрей — напряглась — щёлк! И готово. Чего преувеличиваешь-то?

— Тьфу! Треснула бы тебя! — рассмеялась Олра, довольная, что Андрей с ней шутит, как в былые времена — сам бы попробовал! Вас, мужиков, заставить бы рожать, тогда знали бы, как получаются дети. А то небось в вашем представлении это только лишь… м-да. В общем — плохо мне пришлось. Спасибо тебе.

— Нечего благодарить — досадливо отмахнулся Андрей — не чужие ведь. Да, не чужие. Ты мать моей дочери. И я тебя не оставлю без помощи. Ты же знаешь.

— Знаю — опять грустно сказала Олра — знаю. А может мы с тобой, иногда, когда Антана не может…