Монах. Боль победы. - Страница 79

— А волнение допускает спуск шлюпок? В такую погоду можно это сделать? — спросил Андрей, обдумывая план действий.

— Можно — почему нет? Шлюпки у нас большие, а там, где мы встанем — риф прикрывает от волнения, вполне можно подойти к пиратам. Но повторяю — смысла нет. Они, скорее всего, пустые… хотя… вы знаете, что-то они глубоко сидят в воде. Может пограбили кого-нибудь и отстаиваются, чтобы переждать и уйти на Шинунал? Всё может быть.

— Ясно. Где пушкари с завода?

— Вон там, с Заграном возятся, возле пушек и вон той штуки, что ночью поставили. Как её назвали? Пулемёт? Забавная штукенция. Она тоже может стрелять? Я видел, как испытывали пушки — впечатляет. Но это что-то маленькое…

— Может стрелять — усмехнулся Андрей — скомандуйте, чтобы пушкари подошли. И Загран.

Капитан негромко отдал приказ вестовому, и тот со всех ног побежал к Заграну. Через несколько минут командир десантников и три механика-пушкаря стояли перед Андреем. Загран был весел, бодр, как и один из пушкарей. Двое других зеленели лицами, как свежий салат, и едва стояли на ногах.

— Слушаю, господин советник! — отсалютовал сержант

— Чем занимаетесь с пушкарями?

— Обучают нас. Правда — с трудом. Видите, как их полощет? — Загран показал пальцем на одного из механиков, бросившегося к борту и пытавшегося излить досаду и желчь. Рвать ему было уже нечем.

— Слушай меня внимательно, Загран… — Андрей внимательно посмотрел в лицо сержанта, и в течение десяти минут подробно изложил план действий. Сержант ничуть не удивился, не напугался, вообще не выразил никаких эмоций — надо, значит надо. Он побежал к абордажной группе, оставив возле Андрея механиков и солдат, обучаемых пушкарями.

Скоро всё закрутилось, завертелось, забегало и зашумело — десантники грузились в шлюпки, кроме тех, что лежали пластом и еле шевелились. Таких было процентов сорок. Так что в шлюпки уселись около тридцати человек. Им предстояло встретиться с более чем в пять раз превосходящим их противником.

Расчёты пушек побежали к орудиям, двое встали к пулемёту. Андрей взял у капитана бинокль и посмотрел на пиратское судно — там зашевелились, забегали, расчехлили баллисты и стали разворачивать их для метания по шлюпкам. Шлюпок было две — каждая брала пятнадцать человек.

Андрей посмотрел на шлюпки, отошедшие уже метров на двести-триста, и вдруг в одной из них обнаружил Шанти, счастливо улыбавшуюся, будто ехала на прогулку, а не на смертельный бой.

Андрей обернулся, и найдя глазами дежурного офицера взревел, перекрывая шум ветра и плеск волн:

— Кто позволил ей сесть в шлюпку?! Как это вышло?

— Она приказала, господин советник. сказала — вы не против. Как мы могли ей отказать? Взяла саблю и спрыгнула в шлюпку. Мы думали — вы в курсе, так удивились, что женщина идёт в составе абордажной группы. Извините, не знали.

Видимо Шанти почувствовала его гнев, так как весело помахала Андрею, сидя на корме шлюпки, а он скрипнул зубами — вот поганка! Подвергает себя опасности, как глупый ребёнок. Потом немного успокоился — чешуя у неё почти вся отросла, а палить по десантникам он пиратам не позволит.

Шлюпки легли в дрейф на расстоянии четырёхсот метров от пиратов и закачались на волнах.

— Заряжай! — крикнул Андрей — огонь по моей команде! Пли!

Оба орудия рявкнули, оглушив всех присутствующих так, будто рядом ударила молния. Некоторые матросы даже присели от неожиданности и со смехом закрутили головами, потирая уши. Зашелестели снаряды, Андрей посмотрел в бинокль на фонтаны возле бортов — недолёт.

— Поднять стволы на три градуса! Огонь!

Снова рявкнули пушки, и в бинокль стало видно, как один из снарядов ударил в корму, взметая куски обшивки. Второй ударил в борт, под толстые дубовые доски, прикрывающие стрелков от вражеских выстрелов. Болванка снесла кусок барьера и проносясь через палубу, убила трёх пиратов, буквально разорвав их на части.

— Так держать! Беглый огонь без команды! Пулемёт — огонь!

Крупнокалиберный "акур" начал строчить, поливая палубу пирата смертоносным дождём. Тяжёлые пули довольно кучно ложились по пиратам, пробивали дерево обшивки, как картон.

Люди метались, сбиваемые свинцовым градом, и лишь немногие попытались организовать хоть какое-то сопротивление — судно стало срочно сниматься с якоря, а баллисты выпустили по снаряду, бессильно упавшие не долетая до шлюпок. В шлюпках тоже не бездельничали — они начали палить по пиратам из нарезных штуцеров, для которых расстояние в четыреста метров было совсем ерундовым расстоянием.

На пирате творился кромешный ад — люди падали, как скошенные косой, болванки, выпущенные из пушек разбивали всё, во что они ударяли. В бортах зияли дыры, одна мачта уже обрушилась, сбитая удачным выстрелом пушки.

Пулемёт выпустил полную ленту в триста патронов, второй номер пулемётного расчёта притащил вторую ленту и заправил её в затвор. "Акур" снова заработал, снося всё с палубы пиратского корабля.

По прикидкам Андрея, за время обстрела было уничтожено более ста пиратов. Оставшиеся залегли за обломками бортов и не подавали признаков жизни. Их корабль качался на волнах, весь в рваных пробоинах, с разбитой кормой, но стоял прочно — похоже, что течей в корпусе не было. Андрей старался стрелять только по палубе, чтобы судно не затонуло.

— Прекратить огонь! — последовала команда, и пушки смолкли с открытыми затворами. "Акур" тоже замолк. От кожуха пулемёта шёл пар — начал крапать дождик, оставляя шипящие капли на раскалённых стволах орудий.